Irina Muromtseva biography personal life: interview 2016

On the First Channel Irina in the program “Guests onSundays ”meets with families of stars, talks about their relationship with each other and with children. Muromtseva herself is married to producer Maxim Volkov, she has two children: 14-year-old Lyubasha from her first marriage and 3-year-old Sasha. Each child passes his transitional age, and the mother is looking for the key to each.Photo: личный архив Ирины Муромцевой– В отношениях с детьми общение, доверие для меня на первом месте. Мы со старшей дочерью всегда обсуждаем сложные моменты, говорим про щепетильные вещи, даже интимные, и я очень этим дорожу. У меня такого контакта с мамой не было. Не могла много ей рассказать, потому что не была уверена в поддержке. Мои родители воспитаны другой системой, для них всегда была важна субординация. А многие тайны рождали неверные поступки, мне бы не хотелось повторения этого у моих детей. И при том, что у нас есть контакт, я Любаше не льщу, не подыгрываю, у нас все по-честному: я могу сказать, что мне не нравится, и ожидать в ответ адекватной реакции, а не просто подросткового бунта: тогда сделаю назло, потому что самостоятельный человек, принимайте такой, какая есть. Мне некоторые знакомые говорят: ты детей балуешь, они из тебя веревки вьют. Думала: может, потому что моя мама была такая «гайки-закрутительная», не могу орать, наказывать. Но я вот не считаю конфликт и жесткость основой воспитания детей, особенно когда это 14 лет, и процесс отпочкования уже начался. Наказание для старшей, это скорее «делу время – потехе час». Не успела что-то сделать – не пойдешь на концерт, даже если хочешь. Причинно-следственная связь.Советуюсь с дочерью и прислушиваюсь к ней. У Любаши мудрый взгляд на вещи, зачастую даже более сбалансированный, чем у многих взрослых. Она точно мудрее, чем я. Надеюсь, что с годами это не исчезнет. Утром ей тяжело вставать в школу, собираться. Встаю вместе с ней, готовлю завтрак, провожаю в школу. Знаю, ей это нужно, потому что потом в течение дня не увидимся. И ей важны такие объятия. И в прямом, и в переносном смысле. И все равно может быть колючкой. Но, уходя, скажет: «Мам, извини меня, да, я злюсь, но это все школа, вечно что-то не успеваю». У многих людей даже старше меня такую правильную оценку себя, взвешенное партнерское отношение встречаю редко. Поэтому советы дочери для меня ценны. Да, они бывают категоричны. Так, например, может сказать: «Я выгляжу стильно, и в этом смысле спасибо тебе. Но знаешь, мам, у женщин наступает период, когда они начинают одеваться в мешки. Не делай этого. Тебе не идет». Отвечаю: «Понимаю, что в твое видение стиля это не укладывается. Но мне это не кажется мешком. И потом мне так комфортно». – Даю ошибаться. Это неотъемлемая часть взросления. Если есть ощущение самостоятельности в малом, не будет соблазна совершать большие глупости. Помню себя в возрасте Любаши. Лет в 15−16, насмотревшись каких-то фильмов, стала носить рубашки, мужские галстуки, широкие жакеты. Глядя на фотографии тех лет, ужасаюсь, как смешно это выглядело. Но когда сейчас Любаша выбирает что-то подобное, не мешаю. Недавно дочь решила осветлить волосы. Пыталась объяснить, что ее это сильно поменяет. Она стояла на своем: «Хочу поэкспериментировать, знаю, мне пойдет. Если нет, верну все обратно и больше повторять не буду». Логично. Хотя с папой у нее были серьезные диспуты на эту тему, для него такое неприемлемо, нет полумер. Любаша удивлялась: «Я же не в синий цвет или в зеленый». Я встала на ее сторону, потому что не вижу в этом поступке какой-то большой беды. Объясняю: если перекрыть все дырки, пар, который кипит, а это физиология, выплеснется. Считаю, такими уступками, малой кровью, можно спокойнее выйти из этого возраста. У человека сохраняется ощущение, что он может принять самостоятельное решение, нести ответственность за свой поступок. Несвобод в этой жизни достаточно. Любаша покрасилась – результатом довольна.Но есть у нас и табу. Так по поводу пирсинга говорю категорически «нет», необходимость тату тоже обсуждаем. Пирсинг – все-таки украшение, которое снять невозможно, или, если от него избавляешься, остаются дырки. Хотя, конечно, она может втихаря поставить шайбы в ушах. Характер у нее есть, заставлять бессмысленно – только убеждать, поэтому все и обсуждаем. По поводу татуировки тоже был разговор. Мое решение сделать тату было взвешенным, для меня это знак, нечто зашифрованное, что ношу с собой, как оберег. Просто ради рисунка этого бы не сделала. Поэтому Любашу спрашиваю: «Для чего тебе? Эпатировать? Внимания не хватает?» Разматываем клубок, ищем первопричину.